СЛОВО ПЕРЕВОДЧИКУ
УГУР БЮКЕ: Родился в 1959 году. Oкончил факультет русского языка и литературы
Анкарского университета, защитил магистерскую («Народность в творчестве Н.А.
Некрасова») и докторскую («Титулование и обращения в русской литературе»)
диссертации в университете Эрджиез. Работал диктором-переводчиком в национальной
телерадиокомпании Турции (TRT), переводчиком Агенства печати “Новости» (АПН) в
Стамбуле, гидом-переводчиком.
Сопредседатель Союза Славистов Турции. Активный участник работы Международного
Комитета Славистов. Постоянный участник Международного семинара переводчиков в
Ясной Поляне. Лауреат премии “Читай Россию” за 2020 год. С 2018 года ведет свою
бесплатную «Школу молодого переводчика» для студентов-русистов.
Перевел с русского языка на турецкий болeе 100 книг: произведения А.С. Пушкина, И.С.
Тургенева, Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова, А.П. Чехова, А.
Белого, М.А. Булгакова, И.Г. Эренбурга, Ю.В. Бондарева, А.Н. Рыбакова, Расула
Гамзатова, В.Г. Распутина, П.В. Басинского, Олжаса Сулейменова, Гюзель Яхиной,
Бориса Акунина, А.П. Обух, Ш.Ш. Идиатуллина и других, стихи и рассказы многих
современных авторов для турецких журналов. Перевел полное собрание художественных
сочинений А.П. Чехова (в 14-ти томах). В настоящее время занимается переводом
полного собрания художественных сочинений Ф.М. Достоевского в 14-ти томах.
Член Союза Писателей Турции.
Член футбольного клуба «Фенербахче». Живет в Стамбуле.
Как часто имя переводчика остается в тени читательского внимания! Переводчикам
редко достается слава. Мы сосредоточены на фигуре писателя, автора произведения. В
свете софитов обычно находятся также сюжет и образы. Мало кто задумывается о
человеке, без которого наше знакомство с книгой не состоялось бы. Но это
несправедливо, ведь зачастую он выступает не просто посредником в общении писателя
с иноязычным читателем, а соавтором или пересказчиком, практически
переписывающим произведение для аудитории с другим языком и культурой отношения к миру.
Плохой перевод способен уничтожить даже прекрасную историю. Хороший –
сделать бестселлером то, что должно было пылиться на полках. Без труда
переводчика, этого незаметного человека, чье имя не всегда можно встретить на
обложке, наших встреч с любимыми авторами и книгами просто не было бы. Увы, его
лаборатория, в которую так любопытно заглянуть, обычно остается незаметной для
читателя. Но Угур Бюке, известный переводчик русской литературы на турецкий язык,
готов поделиться с читателями газеты «Мир литературы» своими профессиональными
секретами.
-Уважаемый Угур бек, хотелось бы с Вами поговорить о работе переводчика, не
касаясь какого-либо конкретного перевода. Будучи известным переводчиком, как
бы Вы оценили современные переводы с русского языка в Турции?
Благодарю Вас за добрые слова. Традиция перевода с русского языка в Турции,
которая началась в 1880 году с «Горя от ума» Грибоедова, продолжает жить и усиленно
развиваться уже более ста лет, хотя за это время можно наблюдать некоторые спады в
этом процессе по различным экономическим и политическим причинам. Что касается
качества переводов с русского языка, то я считаю, переводы как с русского, так и с
языков народов бывшего СССР на турецкий соответствуют оригиналу, передают реалии,
культурный пласт, мысли и чувства, выраженные в тексте. Могу с уверенностью сказать,
что худший перевод на турецкий намного лучше, чем переводы на западноевропейские
языки.
-Кого Вы считаете мастером перевода в Турции? Существуeт ли какая- то
теоретическая база, на которую вы опираетесь в своей деятельности, осуществляя
переводы с русского языка?
Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо поговорить об отношении к
переводу в Турции, особенно, в период установления Турецкой Республики и перехода
страны на латинский алфавит. Как я уже отметил, русская литература вошла в жизнь
турецкой интеллигенции в последний период существования Османской империи
непосредственно через переводы, а также через младотурок, живущих в Европе, в
особенности, во Франции. На начальном этапе переводы произведений Грибоедова,
Лермонтова, Пушкина и Толстого производились с французского, а иногда и с арабского
языков. А впоследствии стали преобладать переводы непосредственно с русского языка. В
этом, несомненно, сыграло большую роль отношение молодой Турецкой Республики к
России. После договора о дружбе, подписанного с Советской Россией в 1921 году, у
турецкой молодежи появилась возможность получать образование в Москве. Среди
отправившихся за обучением в Россию в тот период были и Гасан Али Эдиз, Назим
Хикмет, Вала Нуреддин, которые заложили основу переводов с русского языка.
На I Конгрессе Издателей Турции в 1939 году тогдашний министр Образования Гасан
Али Юджель выдвинул тезис о необходимости продвижения процесса перевода на
научной основе, далее последовали создание «Коллегии по переводу» и издание журнала
«Перевод». В период с 1940 по 1966 год такие литераторы и переводчики, как Зеки
Бастымар, Огуз Пелтек, Гасан Али Эдиз, Рана Чакырез, Нихал Ялаза Талуй, Гаффар
Гюней, Эрол Гюней, Назим Хикмет перевели 75 книг, рекомендованных к изданию
Министерством Образования Турции.
Основной целью «Коллегии по переводу» было формирование определенной
«школы» перевода, однако это была задача не из легких в силу отсутствия понятий,
представлений и соответствующего опыта у самих переводчиков.
Начиная с 40-х годов, в художественных переводах были использованы методы
подстрочного, смыслового, расширенного перевода, калькирования, замены. Приведу
такой пример: один из видных представителей интеллигенции той поры Ахмет Мидхат
Паша, не видя разницы между переводом и подражанием, предлагал отобрать
произведения, не нарушающие принципов морали в османском обществе, которые можно
было бы считать образцами для создания новых произведений в турецкой литературе. А
такие мыслители, как Сабахаддин-эфенди, Юсуф Неййир говорили о необходимости
переводов, нежели механического подражания. Оба этих подхода имели место в первых
переводах с русского языка.
«Коллегия по переводу» решила впервые предъявить особые требования, прежде чем
принимать решение о переводе той или иной литературы. Самым важным из них состояло
в том, что перевод текста должен был производиться с родного языка и без сокращений.
Более того, «Коллегия» начала проводить дебаты на тему, как нужно переводить.
Нуруллах Атач и Салахаддин Эюбоглу не придерживались мнения о том, что
конечной целью перевода является искусственно заставить турецкого читателя полюбить
произведение. А Суут Кемал Еткин, Назым Хикмет и Ильхан Берк, в свою очередь,
считали, что переводчик обязан сохранить стиль писателя и передать особенности языка
оригинала.
К примеру, если известный писатель Атач утверждал, что «необходимо искать
турецкий эквивалент не словам в отдельном предложении, а предложению в целом», то
Назым Хикмет говорил следующее: «Вот что я думаю о переводе: стопроцентное
соответствие переводимого текста турецкому языку не должно стать целью, то есть если
читаешь роман в переводе, то не должно казаться, как будто бы его написал турецкий
писатель. Наоборот, ты должен понять, к какому времени он относится и какой
национальности автор этого произведения».
Эти два взгляда стали основой турецкой школы перевода и в последующие годы.
Множатся ряды переводчиков, сторонников адаптированного перевода с русского, и
переводчиков, сторонников адекватного перевода, сохранения исходного текста. В ряду
первых можно назвать имя дорогого Мехмета Озгюля. Однако для меня важно передать
дух, стихию писателя, страны, языка, культуры, поэтому образцовыми переводчиками
считаю Гасана Али Эдиза, Нихаль Ялаза Талуй и Назыма Хикмета.
-Как Вы выбираете авторов для своих переводов? Что определяет Ваш выбор?
И играют ли читатели какую-то роль в этом процессе?
Как все начинающие переводчики вначале я переводил книги по предложениюиздательств. Выбор писателя и
произведения не имели для меня особого значения.Однако, в отличие от других переводчиков, у меня было одно очень важное
преимущество. С 1984 года я часто ездил в Москву, где имел тесные контакты с турецким
отделением Союза Писателей СССР. Благодаря им в те годы я имел возможность читать
как официальные издания, так и «самиздат» и переводил их в основном для себя.
Некоторые из них я издал впоследствии, но часть переводов так до сих пор остается
неизданной. Несомненно, это связано с тем, что многие из них были написаны «на злобу
дня». А теперь выбор книг осуществляем сообща с издательствами, с которыми я
сотрудничаю.
Как человек, постоянно следящий за развитием современной русской литературы,
советую издательствам новых писателей, произведения которых считаю необходимым
перевести. Главным критерием, по которому я определяю выбор писателя, для меня
является то новое, что представляет собой содержание и стиль его письма. Если я что-то
перевожу, то это должно быть интересно и актуально для турецкого читателя. Говоря об
этом, я вовсе не имею в виду, что в своем выборе автора я руководствуюсь мнением
читателя. Думаю, мнение читателя по поводу выбора писателя должно больше
интересовать издателя, нежели переводчика. У каждого переводчика есть не только
страсть к переводу, но в нем живет и писатель.
-«Наше дело – веселое», – писал переводчик американских романов Владимира
Набокова Сергей Ильин. Согласны ли Вы с этим высказыванием? Что бы Вы могли-сказать о своей профессии, которой посвятили почти полвека?
Нет, абсолютно невеселое это дело. Можете любить занятие переводом, относиться к
нему с трепетом, придавать особое значение, посвятить ему всю свою жизнь – все это
далеко не весело. Долгие часы за рабочим столом, поиски нужной фразы, длящиеся порой
днями, неудобства и лишения, которые испытываешь не только ты сам, но и твои близкие
– где ж тут веселье? Да, если принять как иронию, то можно, пожалуй, и согласиться. А
иначе и не поймешь, как в состоянии веселья можно заниматься таким тяжелым трудом,
каковым является перевод, при этом не ожидая соответствующего материального
вознаграждения. Я бы не назвал это болезнью, однако мне кажется, не будучи в какой-то
степени мазохистом, невозможно стать переводчиком. Когда вы садитесь за перевод, то
не замечаете ничего вокруг: ни аромата летнего воздуха, ни мгновения, когда за окном
снег падает крупными хлопьями. Ваша возлюбленная смотрит на вас с состраданием, а вы
тем временем хотите справиться с какой-то фразой какого-то писателя. Только мазохист и
может целиком отдаться работе, которая отнимает минимум три месяца, а за нее
получите сумму, на которую можно прожить едва ли пятнадцать дней.
– Давайте поговорим о переводчике как о соавторе. Зависит ли от переводчика, в
какой мере читатель может оценить текст оригинала? Должен ли переводчик
передавать все тончайшие нюансы идейного и художественного своеобразия
произведения?
Можно сказать, что писатель пишет в первую очередь для себя, для своего окружения,
для своего народа. Если нет переводчика, то нет и писателя за пределами его страны и его
родного языка. Признание писателя на других языках полностью зависит от мастерства
переводчика. Переводчика таким образом можно считать более автором, нежели
соавтором. Переводчик двойник писателя, дающий новую жизнь и новое дыхание его
творениям. Если нет меня, то нет и Толстого, и Булгакова, и Яхиной для турецкого
читателя, которому трудно оценить текст оригинала через перевод. У билингвов в этом
смысле более выигрышное положение.
Поскольку я ставлю знак равенства между писателем и переводчиком, то считаю, что
первой задачей переводчика, то есть турка-Толстого и турка-Булгакова, является все
передать на турецком языке в самом лучшем виде, в доступной и понятной форме. Я
уделяю особое внимание тому, как бы писатель хотел выразить ту или иную мысль, если
б он владел турецким языком. Я перевожу, как только нахожу ответ на этот вопрос.
Нравится или не нравится сказанное писателем, это не имеет значения для меня, как для
переводчика. Я передаю на турецком взгляды писателя. Разделять или не разделять их –
это дело читателя, а не переводчика. Конечно, как читатель, я имею свое мнение о
сказанном писателем, но я никогда не позволяю, чтобы это отражалось на переводе. Я
давно убедился в том, что не надо идти на поводу у своего субъективного восприятия,
которое может оказаться и ошибочным. Потом ошибки приходится исправлять, так что
нельзя терять бдительность.
Мое дело – прокладывать мосты посредством перевода. Кто пойдет по этим мостам, к
сожалению, решать не переводчику. Сила семантического моста между двумя языками и
культурами позволяет не только понять писателя, его слово, но и его страну и ту среду, в
которой он вырос. Литература, как искусство слова, передает духовное состояние
общества, несмотря на собственные взгляды, ценности писателя. Ибо, если человек
читает Толстого, то он читает не просто Толстого, а узнает Россию. Точно так же, как
если бы он читал Азиза Несина, то он мог бы сказать, что он познавал Турцию.
Вначале было «слово», и в конце будет «слово», а мне остается лишь найти пути
воплощения этих слов, создание с их помощью нового мира, пространства, в котором
будет жить писатель.
-Существует известная фраза: «Перевод – искусство потерь». Вы согласны с этим?
Нет, я так не считаю. Если вы добросовестно относитесь к своему делу, хорошо
усвоили его тонкости, то не потеряете ни автора, ни текста. Как я уже отметил, главное –
проявить искусство употребления «нужных фраз в нужном месте». Перевод не потеря
смысла, а более всего придача ему новой ценности. Если мы сегодня говорим о Пушкине,
то мы должны быть признательны тем переводчикам, которые выделили это имя в ряду
других русских литераторов и подарили его миру.
– Готовясь переводить какого-либо автора, стараетесь ли вы узнать о нем как
можно больше? Считаете ли, что настоящее искусство перевода невозможно без
глубокого погружения в биографию переводимого поэта или писателя?
Не знаю, есть ли еще какая-нибудь профессия, помимо профессии переводчика,
которая требует постоянного саморазвития, работы над совершенствованием своих
знаний, когда чувствуешь, что для достижения новых вершин ты должен заново
пересматривать все заученное, начинать с нуля. Инженер или доктор может всегда
пользоваться полученными ими знаниями. А переводчик, изучив Толстого или
Достоевского, не может пользоваться приобретенными знаниями в процессе перевода
Чехова. Это, как говорится, «блеск и нищета» перевода: он красив и неблагодарен
одновременно.
Работа над изучением биографии, личности писателя, произведение которого
собираюсь переводить, отнимает иногда больше времени, чем сам перевод. Много читаю
о нем, слежу за его высказываниями, анализирую, насколько это возможно, его мысли,
взгляды. Иначе невозможно понять и постичь глубину и цельность писателя. Трудно
передать на турецкий, как и на другие языки, художественные особенности произведений
некоторых писателей без понимания их сложного внутреннего мира, пожалуй, это и
невозможно. Несомненно, для перевода недостаточно знать только внешние факты
биографии писателя. Я занимаюсь изучением среды, в котором жил писатель, страны,
географии, культуры, истории. Стараюсь понять, что он хотел сказать между строк, и
думаю над тем, как это передать в переводе, ничего не нарушая в тексте. В процессе
перевода Толстого – а это примерно 4500 страниц – я прочел книг о нем, исследований и
статей, которые насчитывали более 5000 страниц.
Можно сказать, так происходит у меня с каждым писателем. Хороший переводчик,
прежде всего, является хорошим читателем. Вначале я стараюсь как можно глубже
изучить заинтересовавшую меня тему. Как можно перевести Ахматову, не зная
Гумилева? Или Бунина, не ведая о его любви к Толстому? Или как перевести Некрасова,
который любил женщин и карты и одновременно безгранично любил свой народ? Все
это может казаться чем-то незначительным, но разве жизнь не состоит из таких мелочей?
Так и перевод для меня, хочу, чтоб все мелкие детали нашли в нем свое отражение.
-Кого можете выделить из многочисленных поэтов и писателей, которых
переводили? Кто из них Вас сопровождает по жизни?
Конечно, Некрасов. Он занимает особое место в моей жизни. Это поэт, которого я
читал, изучал, переводил со студенческих лет, написал о нем диссертацию. Мое
увлечение Некрасовым почему-то вызывает удивление у многих русских литераторов. А
меня удивляет, почему не Некрасову отводится первенство среди русских поэтов. Кто как
не он был близок своему народу, говорил в литературе языком народа? Другого такого
поэта той эпохи в русской литературе я не знаю. И кто бы простую крестьянку назвал
своей Музой?
Dün saat altı sularıydı
Sennaya’ya uğradım şöyle bir,
Bir kadını kırbaçlıyorlardı,
Genç bir köylü kadınını.
Islık ıslık iniyordu kırbaç oynaşarak…
Ne ses verdi ne de iniledi kadın
Dedim ki esin perime: ‘Bak!
Bu senin öz kardeşin!
К поэтическому образу крестьянки-Музы, созданному в 1848 году, он вновь обратился
в 1876 году перед смертью:
Ah Esin Perisi, şarkımız söylendi bizim,
Gel, kapat gözlerini ozanın
Yokluğun sonsuz uykusu için,
Kız kardeşi, benim ve halkın.
– Исходя из большого опыта переводческой деятельности, как бы Вы определили
свое отношение к поэтическим и прозаическим текстам? Есть ли отличия в их
восприятии переводчиком?
Для меня разницы не существует. Если ты талантливый переводчик и много читаешь,
постоянно работаешь над собой, то ты дружишь и с поэзией. И есть ли такой человек, у
которого отсутствует поэтическое чувство. Главное выразить его словами. Хороший
переводчик может перевести как прозу, так и стихи. Чтобы переводить стихи, не
обязательно быть поэтом. Если не обладать поэтическим чувством, то ты не сможешь
постичь глубинную поэзию произведения, которое переводишь. Или ты не знаешь языка
оригинала, или языка, на который переводишь, или же своих возможностей как
переводчика.
Странно, что некоторые поэты и поэты-переводчики также придерживаются мнения о
том, что при переводе стихов неизбежно отступление от оригинала. В итоге перед нами
другое поэтическое произведение. Думаю, они вслед за Платоном, видят в поэте того,
кого Бог одарил поэтическим вдохновением. Благодаря этой особенности, поэты
отличаются от других людей, и перевести их невозможно. Апостол Павел утверждал, что
невозможно перевести Божье слово. Так и поэтов, обладающих даром Божьим,
невозможно перевести. На самом деле трудно не согласиться с Платоном. Поэты – это
избранные среди мастеров слова. Так что нам не переводить стихов?
Есть два пути: игнорируем поэтов и не переводим их, что и происходило довольно
часто по причине их политических взглядов или трудностей литературного восприятия
их произведений. Или второй подход: кто бы что ни говорил, включая и самого поэта,
будем продолжать переводить поэзию, несмотря на уменьшение интереса издателей к
переводу поэтических текстов.
Самуил Маршак сказал о переводах стихов следующее: «Первое: перевод стихов
невозможен. Второе: каждый раз – это исключение». Как человек, придерживающийся
именно этого мнения, я так и поступаю: перевожу и буду продолжать переводить. Хочу,
чтобы и окружающие видели и чувствовали ту красоту, которую вижу я.
– Принято считать, что разговор о переводе стихов – это всегда разговор о
стихах, а разговор о переводе прозы – всегда ли это разговор о прозе? Какой аспект
Вы бы выделили в переводе прозы?
Да, вы правы. Разговоры о переводе стихов – это как обычно разговор о стихах. Но я
вижу в этом долю вины переводчиков тоже. Проблема в том, что иногда мы, как и
читатели, не проникаем в глубину смысла и ситуации, в которой рождался тот или иной
стих.
Yaban ellerde uyuyorum
Eskilerden kalma geleneğe
Bir kuşu serbest bırakıyorum
Baharın ışıl ışıl şenliğine.
Artık çok daha rahat içim,
İhtiyacım yok Tanrı’ya çatmaya
Minnacık bir varlığa olsa bile
Özgürlüğünü verebiliyorum ya!
Так писал Пушкин в 1823 году. Если не знать, в каких условиях он находился, когда
писал это восьмистишье, то можно подумать, что речь идет о весне, об улетающих куда-то
птицах. Стихотворение «Птичка» проникнуто личными переживаниями. Поэт был в
ссылке в Бессарабии, на чужбине. Неволя сильно томила его. На Руси в Праздник Святой
Пасхи был древний христианский обычай: люди, располагавшие средствами, тратили их
на то, чтобы выкупить из тюрьмы невинных должников. А в обычае выпускать в день
Святой Пасхи на волю птиц поэт видит символическое выражение данной Богом человеку
свободы проявлять милосердие, в том числе и освобождать людей из неволи.
Стихи, наперекор мнению большинства, отнюдь не служат выражению романтических
чувств, переживаний, зачастую они заключают в себе крик души.
Когда мы читаем стихи, мы воспринимаем их поверхностно, не стараемся
проникнуть в глубинные пласты текста. Тогда как, говоря о прозе, чувствуем себя более
свободными, не выстраиваем границ при высказывании того или иного мнения. Например,
говоря об «Анне Карениной», мы можем предлагать различные интерпретации этого
романа. Разве в прозе не скрыта та же поэзия, просто выраженная более детально.
Например, «Крохотки» Солженицына имеют немало особенностей поэтического текста.
Приведу в качестве примера небольшой рассказ «Отражение в воде» Солженицына:
“SUDAKİ YANSIMA
Hızla akan suyun yüzünde ne yakın ne de uzaktaki şeylerin yansımalarını ayırt edemezsin. İster
bulanık olmasın ister köpüksüz olsun bu sürekli dalgalanmalarda ve dinmek bilmeyen akıntıda
yansımalar güvenilmez, anlaşılmaz ve hayal meyaldir.
Nehirden nehire geçip kendine geniş bir ağız bulduğunda ya da duracağı küçücük bir birikintiye
rastladığında ya da suyun oynamadığı bir göle ulaştığında, kıyıdaki ağacın her yaprağını da,
incecik bulutların her telini de mavi mavi dökülüp duran gökyüzünün derinliklerini de işte,
yalnızca orada ayna şeffaflığıyla görürüz.
Aynen senin gibi, aynı benim gibi. Ölümsüz gerçeği hala göremiyor ve yansıtamıyorsak hala bir
yerlere akıp gidiyoruz demek değil midir? Hala yaşıyoruz demek değil midir?”
В этом маленьком рассказе есть все особенности прозаического текста. А
нижеприведенный текст разве не имеет особенности лирики?
“SUDAKİ YANSIMA
Hızla akıp gidiyorsa su,
Farkedilmez yansımalar,
Ne uzaktaki ne yakındaki.
Hayal meyal ve güvenilmezdir,
Ve anlaşılmaz,
İster duru, ister köpüksüz
Hızla akıp giden dalgalarda yansımalar.
Geniş bir ağızda,
Irmaktan ırmağa geçip geldiği,
Ya da küçücük bir birikintide
Yorulup dinlendiği,
Ya da kucağında dingin bir gölün,
Görürsün yansımalarını
Ayna şeffaflığında
Kıyıdaki her ağaç yaprağının,
Her telini incecik bulutların
Ve mavi mavi dökülen
Gökyüzü derinliklerinin.
Aynı sen, aynı ben.
Göremiyorsak,
Ve yansıtamıyorsak ölümsüz gerçeği,
Değil midir bir yerlere akıp gitmekliğimiz
Ve hala yaşadığımız?”
Этот текст – из моего опыта изложения «Крохоток» Солженицына в стихах. То есть во
всех произведениях, созданных художником слова, будь то стихотворение или рассказ,
сказка или даже загадка, отражены чувства автора. Потому даже через столетия книги не
забываются, читаются и анализируются.
-По каким параметрам Вы определяете, насколько удачен перевод
стихотворения? А по каким – оцениваете перевод прозаического текста?
Я сторонник того, что любой перевод должен соответствовать оригиналу, в том числе
и перевод стихов. Игра слов или метафорический стиль, скрыто выражающие мысль
поэта, должны отражаться в переводе. Есть примеры плохого перевода и поэзии, и
прозы. Есенин должен оставаться Есениным, а Расул Рза – Расулом Рзой. Перевод должен
взять то или иное стихотворение с русского языка или с азербайджанского и донести его
до читателя так, чтобы оно стало для него родным, своим.
Приведу два примера: когда турецкая эстрадная группа «Ezginin Günlügü» исполняет
песню «Неведомая страна» (“Bİlinmeyen ülke”), сочиненную на слова пушкинской
редакции старинной песни «Сторона ль моя, сторонушка» в переводе Атаола
Бахрамоглу, то мало кто задумывается, кто является подлинным автором ее слов. Это одна
из самых любимых песен турецких слушателей. А другой пример из азербайджанской
поэзии: вряд ли кто в Турции знает, что слова известной песни “Yalqızam, yalqız“
(«Красота не вечна») принадлежат Расулу Рзе. Многие певцы в Турции исполняют ее,
думая, что это турецкие стихи. Я ничего не могу сказать о русском переводе этой песни,
но мне она очень нравится.
Оценивать прозу как будто легче, конечно, если хорошо владеешь языком, с которого
переводишь. Ты можешь оценить то или иное решение переводчика, и это доставляет
удовольствие. Если стиль, синтаксис, слова автора нашли адекватное отражение, передана
культура той эпохи, к которой относятся события и характеры, то можно говорить об
успехе перевода. Несомненно, наряду с этим нельзя пренебрегать законами и
особенностями своего родного языка, поэтому приходится учитывать все, согласовывать
разные возможности. Наряду с иностранным языком необходимо глубоко знать и родной
язык. Каждый должен знать свой язык, но переводчик, претендующий на авторство,
должен владеть им в совершенстве.
-Пишете ли Вы сами стихи или прозу?
Да, пишу. С детства я пишу стихи, которые язык не поворачивается назвать
«стихами». Пишу рассказы, некоторые из них мне нравятся, на некоторые я смотрю
глазами переводчика и тут же откладываю в сторону. Годами не покидает меня желание
завершить одну большую работу об истории Стамбула. Но все это я пишу для себя.
Кроме людей из моего близкого окружения, никто их не читал и вряд ли прочтет когда-
либо.
-Как и когда у Вас появилось желание переводить книги русских авторов на
турецкий язык? Всегда интересно узнать, как все начиналось?
У выпускника факультета русского языка и литературы в 1980 году не было
широкого выбора. Я начинал свою карьеру не как переводчик. Такой цели перед собой не
ставил, знал, что на этой работе особых доходов ждать не придется. Я занимался
переводами еще в университетские годы, а потом моим любимым автором стал Некрасов,
которого, не помню, сколько раз я и в будущем вновь переводил. Русскую литературу
читал с детства. Вначале я ставил цель переводить неизвестных в Турции писателей.
Бунин стал первым из них, а затем последовали Бондарев, Рыбаков; переводил поэзию
для журналов.
Однако впоследствии, к 2000 годам, когда у меня накопилось огромное количество
переведенной, но не опубликованной литературы, я понял, что переводческое дело
является моим призванием. Стал принимать предложения от издательств и перевел
большое количество классических произведений. В последние десять-пятнадцать лет
книги для перевода, как правило, выбираю сам. Все начиналось со страсти к чтению, с
любви к художественной литературе. А потом убедился, что у меня недостаточно
профессиональных знаний. Понял я это, пересматривая свои ранние переводы. Тогда я
стал перечитывать классиков в оригинале, а также в некоторых переводах. Решил, уж если
переводить классиков, то только в полном объеме, а не отдельные их книги. Так я стал
переводчиком полного собрания сочинений А.Чехова, Л.Толстого. А теперь перевожу
Достоевского, все его художественное наследие в 14-и томах. В переводах советской
литературы, которые в основном производились с французского и английского языков,
обнаружил немало ошибок, что дало мне импульс для новых переводов. Думаю, желание
вплотную заняться переводом началось как с любви к литературе, так и со знакомства с
плохими переводами.
-Сколько русских поэтов и писателей в Вашем послужном списке?
У меня дома огромная библиотека. Две тысячи книг на русском языке: романы,
рассказы, поэтические сборники, различные исследования. Я перевел более ста авторов,
еще столько же хочу перевести. Например, давно планирую перевести «Русский лес»
Леонова, но никак руки не доходят. Стоит у меня на полке отдельно в ожидании своего
часа. Дожидается своей очереди для перевода и «Василий Теркин» Твардовского.
Список авторов, которых хочу перевести, растет с каждым днем, потому что в России
появляются новые яркие имена. В последние годы я стал вовлекать в этот процесс
студентов из моей «Школы». Предлагаю им переводить моих любимых писателей, и
результаты меня удовлетворяют. Они переводят, а я только редактирую. Как гласит
известная фраза, «плох тот ученик, который не хочет стать выше своего Учителя». Я
горжусь своими подопечными.
Камаля Умудова ,
Бакинский Славянский Университет
(Продолжение следует)
